фото: Светлана Хохрякова
— Проза Лукьяненко отличается тем, что там вся чертовщина вырастает из быта — нашего, конкретного, внятного. Он нашел стиль, который так понравился зрителям в «Ночном дозоре» и «Дневном дозоре». Роман кинематографичен и написан языком, который просится быть экранизированным. Конечно, многие рассуждения надо было перенести в действие, а прозу упаковать в сценарий. Задача трудная, но выполнимая. Главный герой — молодой парень Кирилл. Ему 25 лет. Он очень легко идет по жизни. Безответственный товарищ. Он любит папу, маму. У него есть любимая девушка. И в какой-то миг все это рушится, и он не может понять почему. Вмешиваются иные силы, стирают его из жизни. Все его забывают. Он думает, что это розыгрыш, что такого быть не может. А потом ему откроют тайну. У Кирилла есть дар, и он обязан им воспользоваться. Мироустройство совсем не такое, каким мы его представляем. Мы — всего лишь черновик, одна из планет. Для того, чтобы стать таможенником между мирами, надо отказаться от прежней жизни, семьи, папы и мамы, любимой девушки, от собаки и квартиры. Мы будем наблюдать, что же выберет этот молодой человек. Что ценно? Из чего состоит личность? Чем можно жертвовать, а чем нельзя. Кирилл будет взрослеть на наших глазах.
— Кто сыграет главную роль?
— Наше новое приобретение — Никита Волков из Петербурга. Молодой и очень талантливый парень. Он уже снимался, но такая крупная роль у него впервые. Он только-только набирает.
— Но Америку нам не обогнать по технологиям, а без них в таком фильме делать нечего?
— Зачем же обгонять Америку? Это уже пытались делать мои родители. Зрителю нужна эмоция, он должен плакать, волноваться за героя. Все это остается. Только средства выражения другие. Надо придумать эти миры и реализовать их. Они необходимы нам для раскрытия характера. Если ты понимаешь, чего хочешь от компьютера, то он твой друг. Для меня это средство для того, чтобы показать, как сложно 25-летнему оболтусу жить, делая выбор. Моим детям столько же, сколько ему, и это мне интересно. Об этом снимаю фильм. Главное, что есть в кино, это человеческое начало. «Вий» Гоголя же не о том, кому веки поднимали, а о Хоме Бруте и его страхах.
— Где вы снимали?
— Действие происходит в реальной Москве, только в разных мирах. В Москве мы и снимали, в павильоне. Есть наша Земля, но есть и другие миры, где не было революции и мировых войн, где до сих пор монархия. Там все друг друга любят, это мир рождественской сказки. Россия, какой она рисуется нам в идеальных формах, но там нет нефти. Есть компьютеры, транспортные средства. Все работает на пару, на угле. Москва, где не бывает зимы.
— Декорации классические выстраивали? А может их у вас вообще нет?
— Конечно, классические. Компьютерные технологии позволяют рисовать то, что находится от камеры в 10-15 метрах. А ближайшие 10-15 метров мы строим. Далее висит синий, либо зеленый фон, и там уже можно рисовать все, что угодно. Но 10-15 метров декорации должны быть реальными, с настоящим снегом и дождем.
— Кому это нужно? Оператору с камерой или человеку в кадре?
— Актер входит в кадр, взаимодействует с предметами. Если он бежит, то должен спрятаться за угол, минуя дерево, которое будет на переднем плане. А деревья, которые вдали, можно нарисовать. Он с ними не взаимодействует. Если актер срывает апельсин, то надо дерево поставить и нацепить на него этот апельсин. Мы и пляж делали. Насыпали тонны песка в павильоне. А море уже дорисовывали. Но реального моря и нет. Оно выдумано. Все нестабильно. Выдуманный мир мерцает. Башню, построенную на «Мосфильме», разрушили. У нас был прекрасный специалист Федор Журов, который делает эти падения прогнозируемыми и безопасными. У нас много новых трюков, каких я еще не видел в кино. Например, проход героя через железобетонную стену. Мы придумали новые виды оружия. У нашего героя — интересные враги. Не буду говорить какие. Увидите. Но главным героем является город, городская среда. Она в какой-то момент поворачивается неопознанной стороной. Отсюда идет фантастичность. Как Прага у Кафки. Тут мистика идет от реализма. Поэтому мы и стремились снимать, как будто это реальное документальное кино. «Ничто не предвещало беды» — писали в газетах. И вдруг — бах! Твой паспорт пуст, в ЖЭКе нет никаких документов, подтверждающих твое право на квартиру. Ты звонишь маме, а она говорит: «Что за дурацкая шутка? У меня нет никакого сына». Вот из чего состоит мистика. Из обычных вещей. Вот это Лукьяненко. Он умеет делать ужас еще ужаснее, погружая его в обычную, бытовую среду.
