фото: Геннадий Черкасов
Режиссер Андрей Житинкин.
Желанию пересмотра «постельных правил» предшествовало знаменитое письмо, подписанное звездами британского кино, где 190 актрис требовали оградить их от сексуального насилия на съемочной площадке. Слегка напомню, что когда-то формула «во время съемок все спят со всеми» считалась почти абсолютной нормой, и, собственно, на эту тему (в том числе) был снят легендарный фильм Трюффо «Американская ночь» (1973), взявший даже «Оскара» как «лучший иностранный фильм». Сейчас правила поменялись, и скандал с Вайнштейном и прочими — лишь повод погромче вскрыть нарыв, вскрыть то, что, видимо, назрело.
А вот что назрело — большой вопрос. Видимо, утрачены какие-то прежние тонкие нити, когда конкретная съемочная площадка была здесь и сейчас смыслом всего актерского существования, причем, любой ценой. Люди уже не хотят «любой цены», не хотят «подвига ради искусства», весь былой идеализм отринут и выкинут как неадекватный времени в мусорную корзину. Пришли новые реалии. Но от этого вопрос взаимоотношений партнеров в искусстве не стал менее простым...
Тем более, когда это дошло до жесткой регламентации — как, когда, с кем и на какую глубину целоваться и прочее. Видимо, искусство развивается волнами — сначала одну историю (с харассментом) надо было довести до крайностей, теперь доводят другую — нельзя вообще ничего. Отсюда — вопрос режиссеру Андрею Житинкину, известного в том числе достаточно откровенными повествовательными линиями в своих театральных и кино- работах:
— Андрей, нет, серьезно — нас же учили, что актер при необходимости хоть на амбразуру бросится... Уже не бросится? Все стоят у зеленой стенки (хромакей) и в этом генеральный смысл?
— Конечно, то, что затеял британский профсоюз — крайность. Это такая «волна момента». Пена. И это всё уйдет. Ведь не секрет, что настоящая химия, эта неожиданная совершенно эмоция, которая возникает между актерами, — она возникает от конкретного контакта. И очень часто выдающиеся кинодуэты (есть даже такое выражение «поцелуй в диафрагму») возникали, когда актеры испытывали — да пусть только на время съемок — какие-то сильные чувства друг к другу. Да, потом этот роман мог закончиться, но во время картины он продолжался и давал невероятный результат...
— А иначе?..
— Иначе это будет просто компьютерная графика, не станет «великих дуэтов», а просто будут работать марионетки. А вот чудо возможно только в необыкновенной ситуации, когда актеры перевоплощаются в кого-то — в своих героев. Тут, кстати, надо акцентировать: в этот момент они, актеры — не они, об этом забывают. И вот когда они сильно влюбляются — как на камеру, так и вне ее — это чудо в фильме и остается, его невозможно сымитировать. И я никогда не бросал камень в актеров, когда у них возникал на репетициях роман — в кино или в театре. Потому что для тонкого режиссера — это только благо. Особенно кино — вещь безусловная, очень хорошо всё видно на пленке, как актер краснеет, как бледнеет, как у него текут слезы или просто увлажняются глаза...
— Монтажом этого не добьешься?
— Да, конечно, нет! Внутри кадра — никогда. Это то необыкновенное, что осталось, вот это и делает картину живой. Возьмите черно-белые фильмы, которым по 50-70 лет. Всё устарело, а этот нерв жив и прекрасен. Я имею ввиду именно великие дуэты. Потому что актеры взаимопроникают, они друг друга, конечно, подпитывают — и энергетически, и сексуально, и эмоционально. И тут ничего другого придумать нельзя. Я вам больше скажу. Сколько у нас, у режиссеров, было случаев, когда приходилось менять партнера в актерском дуэте только потому, что один не взаимодействовал с другим? Вот нужен тебе, допустим, главный герой (поскольку на нем держится вся картина), но этот герой ну не находит контакта с партнершей, понимаете? Не получается. И чтобы сохранить героя, берешь и меняешь партнершу, иначе актер не включается, нет у него эмоции, совершенно мертвые глаза. Всё выражают глаза! Вроде, это трюизм, что «глаза — зеркало души», но на экранах это никакой не трюизм, а предлагаемые обстоятельства.
— То есть британские артисты, требуя регламентировать любовные сцены, идут против профессии?
— Да, понятно, они отстаивают свои права, свои деньги, прежде всего. Штрафы и всё прочее. Всё это так. Но это немножко не то. Вот они отстаивают свою свободу. Но какой актер может быть по-настоящему свободным, если он доверяет режиссеру и погружается в неожиданный материал? Естественно, он уже несвободен. Поэтому формально они могут отстаивать сколько угодно, но при этом теряется волшебство и магия экрана, которая спустя долгие годы заставляет людей плакать. Также, как и в день премьеры.
